Внутри бетонной церкви, заполненной стопками детей и густым влажным воздухом, старый вентилятор в углу был моим единственным источником комфорта. Я наблюдал за тем, как разносился микрофон, страшно направляясь как пистолет в игре в русскую рулетку. «Хорошо, на этот раз у меня сложится хорошее впечатление», – подумал я. Наконец, микрофон приземлился в моей руке. Я нервно прочистил горло, но прежде чем я успел что-то сказать, из толпы вырвались крики. “Джеймс!” Три дюжины детей ласково повторили мое имя, когда я стоял ошеломленный и обрадованный.
С тоской я должен признать, что детские служения прошлых лет были не такими успешными, как этот. Несмотря на палящее солнце, оторванность от цивилизации и дискомфортное окружение, я был несколько оптимистичен. Наша миссионерская группа смутно верила, что все будет проходить гладко и в соответствии с графиком после того, как жители деревни встретят их. Но во время нашего пребывания в Индонезии дети были обеспокоены присутствием иностранцев. Служение оказалось полным провалом.
В следующем году участники нашей миссионерской поездки сфокусировались на качестве нашей деятельности. Каждую неделю, предшествующую нашей поездке, мы тщательно готовили привлекательные представления, чтобы развлечь жителей деревни и преодолеть языковой барьер. Но и в этот раз наш план не увенчался успехом, поскольку мы не достигли своей цели – взаимодействовать и искренне трогать сердца детей на острове Ниас.
Поэтому, когда я вернулся в третий раз, я знал, что мне нужен другой подход. В первый день обеда я заметил, как мальчик застенчиво смотрит на меня из-за угла. Я попросил перевод: «Как мне сказать:« Как тебя зовут на индонезийском? »» Сиапа Намаму. Далее я подошел к мальчику и нерешительно спросил: «Сиапа намаму?» Его глаза загорелись, и он осторожно приложил руку к груди и сказал: «Нама сая Тянь». Тиан, какое славное имя. В ответ я с улыбкой сказал: «Нама сая Джеймс». Он дико покачал головой, и мы обменялись смехом.
Двадцать минут спустя, когда я делил детей на групповые занятия, я увидел, как Тиан пробирается сквозь толпу, решив стать первым в моей очереди. Когда он прибыл передо мной, я с энтузиазмом назвал его имя и похлопал его по голове. Тиан улыбнулся, когда другие с удивлением и любопытством наблюдали за нашим знакомым. Другие дети тогда боролись за то, чтобы присоединиться к Тиану и моей группе. Внезапно мы оказались в центре внимания всех. Члены моей церкви смотрели на меня с завистью и недоумением. Удивившись, я пожал плечами и прошептал: «Используйте их имена».
До этого дня я никогда не видел, чтобы дети так громко смеялись и смеялись. Каждый раз, когда мы произносили их имя на ломаном индонезийском, они безудержно хихикали. Независимо от деятельности, они, казалось, имели время своей жизни. Для остальной части недели мы стали ближе с каждым днем. Дети следовали за нами повсюду, постоянно умоляя обнять или держать руки. В последний день дети не хотели отпускать нас. Когда мы уходили, наша команда была переполнена стаями детей, чтобы отослать нас.
На обратном пути домой я понял, что все танцы, драмы и музыка, которые были направлены на то, чтобы сделать нас ближе к детям, не были услышаны, и я никак не мог их связать. Целью нашего служения является создание личных связей. Языковые барьеры и культурные различия были оправданием наших неудач в предыдущих поездках. Я пренебрег мелкими деталями, которые имеют решающее значение для любых отношений. Моя встреча с Тианом положила начало маленькой революции в моей жизни. Раньше Тиан был одним из многих детей в Ниасе; однако, когда я произнес его имя, он стал больше, чем ребенком, он стал Тианом. Мое время на Ниасе научило меня, что намаму (имя) – это больше, чем просто слово, это личность.