Я перевел дух и заверил себя, что все будет хорошо. Взглянув вверх, я увидел солнечный свет, пробивающийся сквозь рябь, доходящий до меня с поверхности, пробивающий шестьдесят футов воды над моей головой. Не было ни звука, все было тихо, за исключением случайного потока пузырьков, посылаемых через мой респиратор. Периодически я ловил вспышку цвета, когда рыба лениво плыла на одной или другой стороне от меня. Мой относительный комфорт был огромным изменением от того, что я чувствовал в прошлом. Я чувствовал контроль над ситуацией, которая была совершенно неизвестна. В месте, где немногие люди предпочитают исследовать, я чувствовал себя спокойно и впервые за долгое время я знал, что все будет хорошо.
В течение второго года обучения я узнал о недельной поездке на акваланг на Каймановы острова. Я не мог быть более взволнован, когда подписался, однако, поскольку месяцы шли, и я начал готовиться к надвигающейся поездке следующим летом, у меня было чувство растущего беспокойства. Несмотря на то, что я должен был чувствовать себя комфортно, у меня осталось надвигающееся чувство обреченности, когда я подумал о дайвинге. Я знал, что это было чем-то, что должно вызывать восхищение, но была часть меня, которая хотела кричать в панике и разочаровании от идеи погружения, кричать наверху моих легких, что я не мог этого сделать, я не мог справиться с моим беспокойством. Все, что приводило к этому моменту, казалось, медленно раскалывалось на цементном камне. Каждый день был новый бой, чтобы уравновесить мое беспокойство и определить, как я должен выразить это, если я должен выразить это вообще. В этом случае я быстро осознал, что причиной моего стресса было отсутствие контроля, связанное с тем, чтобы я оказался в чуждой мне среде. Под водой, только с дыхательным аппаратом и моим снаряжением для подводного плавания, я сразу был в панике. Все это время я был окружен любовью и поддержкой, но это поощрение не ослабляло давление, оно добавляло его. Теперь я не мог покинуть поездку, не разочаровав не только себя, но и тех, кто подталкивал меня к успеху. Мысль о том, чтобы подвести их, испугала меня, и я почувствовал себя в ловушке. Возможность измерить свой страх представила новый набор ускорителей для моего беспокойства, в то время как способность высказать свои проблемы означала, что я должен был попытаться преодолеть их. Мне нужно было просто сосредоточиться на собственной тревоге. Мне пришлось перестать думать о людях вокруг меня, потому что они не пострадают, если я не поеду в поездку. Единственный, кто собирался страдать, это я.
Когда я начал свое первое погружение, я сделал последний глубокий вдох, мое сердце колотилось в груди и выпустил весь воздух из системы плавучести. Я медленно опустился на дно, ровно дыша. Сидя, слегка приподнявшись над песчаным дном океана, я посмотрел вверх. Солнце сквозь воду освещало все вокруг меня, и я понял, что могу дышать. Я не паниковал, и я не был в непосредственной опасности. Все будет хорошо. Именно осознание того, что я единственный, кто мог заставить себя добиться успеха, сформировало меня для будущего. Это был момент самопознания, который оставил все мое прошлое, прошлое, наполненное страхом и сожалением о вещах, которые удерживали меня, позади меня. Это осознание вселило в меня уверенность и побуждение двигаться вперед, преодолевать все препятствия, которые могут возникнуть на моем пути. Это было открытием, за которое я мог только поблагодарить себя, момент, который переместил мой прогресс за пределы достижения личного успеха и превратил его в нечто ценное.